Джон О`Хара - Дело Локвудов
— А, черт! — воскликнул Джордж. — Ты иди, Джеральдина, я сейчас.
— Твой суп остынет, — напомнила Джеральдина.
— Можно же что-нибудь сделать, чтоб он не остыл.
— Ну, ладно.
Джордж вошел к себе в кабинет, не закрыв двери. Пусть Джеральдина слышит его разговор с братом.
— Да, Пен. Мы только что собирались обедать.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросил Пен.
— О кондитерском деле. Рекламная фирма, говоришь?
— Ты мелешь какой-то вздор, — сказал Пен.
— Это я сам знаю. Ну, хорошо. Выезжаю ночным поездом. Утром встретимся в конторе. Поцелуй от меня Уилму. Спасибо, что позвонил.
Он повесил трубку и пошел в столовую.
— Придется ехать сегодня в Нью-Йорк. Представители рекламной фирмы оставили в конторе массу разных материалов, а Пен… ты же его знаешь, он во всем сомневается. Не знает, важные это материалы или нет, а в данном случае они важные. Шлет тебе поцелуи.
— У него их много, неизрасходованных. С такой женой, как Уилма.
— Ты не могла бы отвезти меня на вокзал? — спросил он. — К десятичасовому поезду.
— Ну что ты, право. Эндрю целый день сидел без дела.
— Я подумал, что тебе полезно подышать свежим воздухом.
— Не люблю ездить ночью одна. К тому же пришлось бы дважды переодеваться — сначала для выезда, потом снова в домашнее платье. Да и радиоприемник как раз в эти часы работает без помех. Зачем причинять мне столько неудобств!
— Хорошо, забудь об этом, — сказал Джордж.
Он был рад, что может уехать из дома с чувством справедливой обиды. Он уже знал, зачем едет в Нью-Йорк, и отказ Джеральдины проводить его на поезд служил ему оправданием. После ужина он ушел к себе и до самого отъезда на вокзал занимался своими делами, а когда Эндрю подал машину, то кликнул ей снизу «до свидания!» и уехал. Джеральдина в это время ловила по радио станцию Цинциннати и замешкалась с ответом. Если потом она что-нибудь и сказала, то Джордж уже не слышал ее.
Поезд шел только до Джерси-сити, так что через реку пришлось переправляться на пароме. Сойдя на берег, Джордж отправился прямо в контору. Пена еще не было, но служащие конторы уже начали прибывать. К удивлению Джорджа, хотя в Нью-Йорк он ехал, в сущности, ради нее, одной из первых пришла Мэриан Стрейдмайер. Он был уверен, что ее отношения с Пеном дают ей некоторые привилегии, в частности, приходить позже других. Она выглядела свежей и бодрой, в меру деловитой и вместе с тем — чрезвычайно женственной; и это осознание ее женственности лишний раз убедило его в том, что он не случайно бежал из Шведской Гавани и не случайно приехал в Нью-Йорк. Она была в синем, похожем на саржевое платье, с белым воротничком и узким кожаным поясом на талии. Строгостью одежды она очень напоминала монахиню, для полного сходства не хватало лишь четок и накрахмаленного нагрудника. Но монахини никогда не казались Джорджу Локвуду бесполыми существами. Он знал один парижский публичный дом, обитательницы которого носили монашеские одежды и неизменно смущали его, вызывая чувство, будто он попирает добродетель; с другой стороны, ему приходилось встречать настоящих молодых монахинь, самодовольную невинность которых он бы с удовольствием проверил.
— А мы вас ждали не раньше двадцать девятого, — сказала Мэриан Стрейдмайер.
— Да вот дело одно возникло, так что приехал ночным поездом.
— Вы завтракали? Если хотите, я пошлю кого-нибудь в «Саварин».
— Спасибо, позавтракал на вокзале и побриться успел. Поезд прибывает в такую рань. Как вы тут поживали?
— По-моему, ничего.
— Счастливы? Вид у вас жизнерадостный.
— Счастлива? Об этом я никогда не думаю, особенно в половине десятого утра.
— Но если в столь ранний час вы производите впечатление жизнерадостной, значит, счастливы.
— Это оттого, по-моему, что я здорова.
— Здоровы и молоды.
— Да и вы — не восьмидесятилетний инвалид.
— Я только что из парикмахерской. Это наш мужской салон красоты. Когда вы ждете моего брата?
— Обычно он приходит в начале одиннадцатого. Вчера перед уходом ничего не говорил, так что минут через тридцать, я думаю, придет.
— Тогда я дождусь его. Сегодня весь день буду то появляться, то исчезать.
— Вам понадобится стенографистка? Я могу записать. Или, если она нужна вам на весь день, дать вам другую девушку? Мы не ждали вашего приезда до двадцать девятого.
— Сейчас прикинем. Завтра — да, будет нужна, а сегодня — вряд ли.
— Очень хорошо, — сказала Мэриан и вышла. Но в походке ее была какая-то неуверенность, словно она ждала чего-то.
Глядя ей вслед, Джордж решил, что их отношения восстановлены. Он правильно сделал, что приехал, — инстинкт не подвел его.
Время, оставшееся до прихода брата, он заполнил телефонными разговорами — с Чарли Боумом, с Рингуоллом из рекламной фирмы и с гостиницей «Карстейрс», где он заказал себе номер. Когда вошел Пен, он еще разговаривал с гостиницей.
— Привет, брат, — сказал Джордж.
— Доброе утро. К чему вся эта таинственность?
— Садись, — сказал Джордж. — Вот решил уехать от Джеральдины на несколько дней.
— Странное ты существо. Не мог просто уложить вещи и приехать в Нью-Йорк, как сделал бы любой нормальный человек.
— Тут есть тонкости, которых ты не понимаешь. Как Уилма?
— Все в порядке.
— Все, да не все. Как у тебя дела?
— У меня? Какие дела ты имеешь в виду?
— Судя по ответу, дела твои не очень хороши.
— Деньги мы зарабатываем. Хорошо, если бы и все остальное так же легко удавалось.
— У тебя нелады с твоей приятельницей.
— Об этом потом поговорим, если есть смысл говорить. Впрочем, наверно, есть.
— Чего там потом, говори сейчас, черт возьми.
— Погоди, дай схожу к аппарату, узнаю, что нового на бирже. Тут я дельце одно выбрал — для себя. Дня два назад мне подсказали кое-что. — Он перешел в большой кабинет, встал у биржевого аппарата и подержал в руках ленту. Джордж видел, как он кивнул головой и бросил ленту в высокую корзину для бумаг. — Я сказал Уилме, что она стала нервной и невеселой, и спросил, не завела ли она себе другого.
— Решил поумничать! Но это же было глупо, Пен.
— Знаю. Но мне надо было выяснить, как она отнесется к разводу, поскольку я хочу развода. Я возобновил связь с той молодой особой и хочу на пей жениться. Если бы я этого не хотел, то было бы несправедливо мешать ей выйти замуж за другого. Она заслуживает гораздо большего, чем эта связь. Она вправе рассчитывать на замужество, на то, чтобы стать моей женой, Уилма получает все и ничего не дает взамен, моя же приятельница впервые за многие годы дала мне счастье, не получая взамен фактически ничего. Во всяком случае, в материальном отношении. Поэтому мне хотелось выяснить, какой ценой я могу освободиться от Уилмы, чтобы жениться на этой женщине.
— И не выяснил, — сказал Джордж.
— Не угадал. Выяснил, что Уилма не намерена разводиться ни сейчас, ни вообще. Похоже, что после нашего первого разговора она все рассказала мистеру Хайму, и тот сразу же догадался, что я хочу развода, что я нервничаю и удручен своим положением. И что у меня есть замена. Вот какие дела.
— Тебе все это Уилма сказала?
— Да. Когда я поднял перед ней этот вопрос вторично, она вела себя так, точно мы разговариваем в присутствии адвоката. Она совсем не была похожа на Уилму, которую я знаю. Пусть у меня будет роман, заявила она, сколько угодно романов, но она мне повода для развода не даст. Так напрямик и заявила. Деньги, говорит, тут ни при чем, а потом добавляет, что, если бы она взяла свою половину капитала, а я свою, оба мы стали бы беднее. Каждый из нас стоил бы наполовину меньше, чем он стоит сейчас.
— И она совершенно права. По-моему, голова у мистера Хайма хорошо варит. Уверен, что это его слова. Сама Уилма никогда бы до этого не додумалась. Таким образом, возвращаясь к мистеру Хайму, ты задаешься вопросом: зачем ему нужно сохранять статус-кво? Я думаю, чтобы иметь — возможно, до конца своих дней — хорошего друга в нью-йоркским обществе. Рано или поздно друзья Уилмы поймут, что именно мистер Хайм посоветовал ей сохранить брак. О нем будут говорить как о человеке серьезном, надежном, а не как о пройдохе, сумевшем уговорить женщину развестись и выйти за него. Мистер Хайм — опасный человек, тем более что на первый взгляд совсем не кажется опасным.
— Да, — согласился Пен.
— Что же теперь будет с тобой и твоей любовницей?
— Мне не хватает смелости сказать ей правду.
— Об этом я, в общем, догадался. Но почему она так терпелива? Сам ты не задавался этим вопросом?
— Нет, этот вопрос у меня не возникал.
— Не очень-то ты высокого мнения об ее интеллекте. Ты не пробовал представить себя на ее месте? Она, конечно, знает, почему ты тянешь с этим делом. И если не ошибаюсь, это уже во второй раз. Однажды ведь ты с ней уже порвал, но потом вернулся. Теперь она, должно быть, решила, что у тебя серьезные намерения.
